Операторы смыслов и конструкторы смыслов

Русско-украинская война в основном имела операторов смыслов, поскольку основные действия происходили в области старых смыслов времен Советского Союза, которые в лучшем случае получали новое содержание. И Киселев, и Мамонтов, как и другие, — это операторы советских смыслов, которые они активировали для новых условий.

Смысловая война как новый тип войны работает в когнитивном пространстве, поэтому ее еще можно обозначить как когнитивную. Ее прикладной целью является изменение сознания. Информационная война также вносит изменения в сознание, но это имеет достаточно узкий и тактический характер. Смысловая война работает не в информационном, а в виртуальном пространстве, поэтому ее действия имеют долговременный и стратегический характер. Информационная война меняет факты, смысловая — правила.

О концептуальном поле боя говорят американские военные [Influence warfare. How terrorists and governments fight to shape perceotions in a war of ideas. Ed. by J.J.F. Forest. — Westport — London, 2009]. Возникло (точнее, возродилось после холодной войны) близкое к этому понятие войны идей [Ideas as weapons. Influence and perception in modern warfare. Ed. by G.J. David Jr., McKeldin T.R. III.]. О консциентальной войне как о войне по разрушению сознания и его ценностных установок говорит Юрий Громыко. Помогает «чинить» сознание такое направление, как когнитивная психотерапия.

Возникло понятие меметического оружия, которое в своей конечной цели полностью повторяет консциентальное оружие. Появляются даже такие заметки, как «Меметическая инженерия на службе у Пентагона». Правда, это повтор западной статьи.

Валерий Коровин приводит интересные примеры распространения мемов: «Существуют некие культурные среды, которые начинают мыслить тем или иным образом: за основу они берут определённый символизм мемов. В том числе, используют мемы комплексно. Комплексы мемов образуют меметическую надстройку, более серьёзную, которая может более основательным образом влиять на социальное устройство, вызывать социальные изменения. Многие знают примеры безобидных мемов, таких как, допустим, “Превед, Медвед!” — мем, который появился незадолго до появления самого “Медведа”. Или какие-то высказывания о Ктулху, “олбанский язык”, “падоночный язык”, который разошёлся благодаря стараниям держателей сайта udaff.com. В принципе, изначально это кажется чем-то более или менее безобидным, скорее баловством. Но есть и более серьёзные вещи — мемы, распространение которых влечёт за собой какие-либо серьёзные последствия, как, например, “атипичная пневмония” или “птичий грипп”. Эти мемы разрушили многие экономические и хозяйственные субъекты, а некоторые государства оказались на грани финансового кризиса, финансовых проблем».

Эти примеры, кстати, показывают, что для распространения мемов часто сама по себе информация не играет никакой роли. Условно говоря, перед нами в определенном смысле «прикольный язык», и именно по этой причине он начинает получать распространение. Однако на следующем этапе эти «прикольные» мемы могут иметь вполне серьезные последствия. Мы имеем настоящие последствия, которые вырастают из-за несерьезных причин.

Коровин также рассуждает на тему слабости борьбы с Навальным в России, отмечая силу его мема «Единая Россия — партия жуликов и воров»: «Можно задосить ЖЖ. “Давайте ddosить блог Навального”. – “О! Отличная идея! Давайте”. И вот начинают ddosить блог Навального. Но при этом “задосили” всё русскоязычное ЖЖ. Тоже как-то неказисто получилось. После чего возникли версии, что это были технические проблемы, что оно само задосилось как-то, что-то сломалось у Навального на блоге и т. д. – дабы сохранить хорошую мину при плохой игре. Что, дескать, Навальный задосил себя сам ради саморекламы. Затем появился такой мем, как “хомячки Навального”. Эти “хомячки Навального” также родились в Кремле. Подобные стратегии реально планируют на совещаниях в Кремле. Как же ещё нам его побороть? “Давайте на Навального напишем всякие обзывательства”: “Навали на Навального”, “Навальный — шут карнавальный”. Кому-то это покажется смешным, но это пока что – единственно доступный уровень контрстратегии, обсуждаемой в Кремле».

Как видим, государство хочет внести контроль и в интернет, и в распространение мемов, но пока не знает, как именно оно способно это сделать. И следует признать, что по уровню «прикольности» или остроты государство ничего не может противопоставить креативному сообществу.

Все это реагирование массового сознания на определенные ментальные структуры. Российский политолог Андрей Окара упоминает Украину как когнитивный, смысловой вызов для России: «Для России то, что происходит в Украине – это вызов. Это не просто вызов: у них что-то получается, а у нас нет. Таким простым вызовом была Грузия. Успешная Украина – это просто когнитивный, смысловой вызов для всей модели нынешней путинской России».

Связки Украина и Россия, Россия и Беларусь или Россия и Грузия являются, с точки зрения России, реализациями одного и того же. Пока успешной была Россия. Появление любого другого более адекватного этому миру игрока и создает вызовы для России.

У американских военных есть еще один, но уже гораздо более узкий термин — менеджмент восприятия — perception management. Причем существенной частью этого процесса становится поиск на постоянной основе тех, кто влияет на восприятие, что даст возможность заниматься менеджментом общественного мнения.

Все эти направления имеют одну цель – разного рода воздействия на когнитивные механизмы человека, позволяющие стать между ним и реальностью, поскольку прямое отражение реальности не представляется интересным для планировщиков настоящей или будущей трансформации действительности.

При этом помимо того, что можно назвать ментальной (рациональной) арифметикой воздействия, используется и эмоциональная, которая носит более личностный характер. К примеру, газета New York Times цитирует политтехнолога, который говорит, что эмоциональный якорь он находит для каждой рекламы, что иногда это может быть юмором, иногда сильной историей, иногда влечением. А политический психолог Дрю Уестен вообще считает, что в политике работает только эмоциональное (Westen D. The political brain. — New York, 2008).

В случае Крыма Россия активно воспользовалась старой моделью реагирования населения, которая имела место в Грузии. Здесь силовые действия снова привлекают сторонников Путина, что и обеспечивает ему максимальное одобрение его действий. Однотипно Буш был избран повторно на фоне войны в Ираке, которая была порождена в том числе и для этого.

Социолог из «Левада-центра» Алексей Левинсон пишет: «Эти события (Грузия и Украина) очень похожи по схеме. Есть некий субъект, вроде как “наш” или бывший наш, совершивший то, что нам кажется предательством, или вознамерившийся это совершить. Его за это надо наказать. Наказать по полной программе (захватить, разгромить) по многим причинам нельзя. Но оттяпать у него за плохое поведение что-то дорогое для него и небезразличное для нас — это очень хорошо и правильно. Потому что таким образом мы совершаем некий акт справедливости — вот тебе наказание за измену, за ЕС и США! Мораль, которую публично исповедует Владимир Путин, не прощает предательства, он неоднократно жестко высказывался о предателях — не о национал-предателях, а о предателях в своей среде, которые должны быть наказаны».

Россия породила множества подобных ментальных уловок. Это и управляемая демократия, и суверенная демократия, и особый путь России, и государство-цивилизация. Эти четыре концепта позволяют удерживать Россию вне чужих правил и чужого опыта, считая его полностью непригодным для реализации.

Вот еще слова Левинсона: «Особый путь России — это путь, про который никому не известно ничего: куда он ведет, с какой скоростью по нему идти. И никто ведь не скажет: “Ребята, вы отстаете”, потому что по этому пути мы идем одни. Отсюда недалеко до реализовавшихся в самое последнее время идей изоляционизма, ксенофобии как инструмента отношения к другим странам и народам, а не только к каким-то чужакам-приезжим. Идей, что нам всё кругом враждебно и чем больше кругом враждебного, тем лучше. Потому что это закон жизни в осажденной крепости. А если нас все обижают, ну тогда, в общем, понятно, как жить, и все становится на свои места».

Этот ход рассуждений следует признать правильным, поскольку человеку свойственно переносить свой личностный опыт на поведение больших систем, включая государства. Джордж Лакофф, например, много писал о том, что внешняя политика США покоится на модели строгого отца, который может наказывать своих нерадивых детей за неправильное, с его точки зрения, поведение [Lakoff G. The political mind. A cognitive scientist’s guide to your brain and its politics. — New York, 2009]. Он говорил об этом как о модели республиканцев, но президентская модель США использует этот вариант и в случае республиканцев, и в случае демократов.

Операторы смыслов и конструкторы смыслов являются весьма активными участниками смысловой (когнитивной) войны. Русско-украинская война в основном имела операторов смыслов, поскольку основные действия происходили в области старых смыслов времен Советского Союза, которые в лучшем случае получали новое содержание. И Киселев, и Мамонтов, как и другие, — это операторы советских смыслов, которые они активировали для новых условий.

Александр Бородай (см. его биографию, а также о его отце, который входил в круг Лосева, Гумилева, Зиновьева) является новым поколением, берущим знамя борьбы из рук отца. Он, как и сын Александра Проханова, Андрей Фефелов, печатались в газете «Завтра» тогда, когда она не была в фаворе у властей. Сегодня линия патриотическая, которую они представляют, сместилась в мейнстрим, что и объясняет всенародное счастье при словах «Крым — наш».

В своем интервью газете «Завтра» уже в качестве премьера самопровозглашенной ДНР Бородай подчеркивает следующее: «За тем, что сейчас происходит в Донецке, Луганске, других украинских городах, я не вижу никакой “руки Москвы”. Протест против “майданной власти” выражают прежде всего те русские активисты, которые делали это всегда и которые понимают, что против них открыты серьёзные уголовные дела. Впрочем, есть еще и русские добровольцы, действующие на свой страх и риск, без всякого прикрытия. Я лично знаю людей, которые прибыли в Крым как добровольцы с целью воевать за русское дело. Однако “зелёные человечки” возникли в Крыму настолько быстро, что добровольческое движение не было развернуто, поскольку просто в нём исчезла необходимость». Кстати, это интервью для газеты «Завтра» у него берет Фефелов.

Люди, реально знакомые с ним в прошлой жизни, говорят, что он скорее романтик и в Донецк отправился бороться со злом, которое олицетворяют для него США (устное сообщение). Есть также странное сообщение от 2002 г., что Бородай был назначен заместителем директора ФСБ по информационной политике и спецпроектам. Это проходит как слух о новом назначении в руководстве ФСБ. Но он по крайней мере объясняет тот факт, что на экране в Донецке Бородай всегда окружен плотным кольцом охраны.

Получается, что это активный протест против Запада и НАТО, а именно так часто трактует события в Украине с точки зрения России и Владимир Путин. А это в свою очередь и обусловило активацию старых смыслов (и мемов) в борьбе с американским империализмом или в поиске повсюду уже не руки Москвы, как это делает украинская власть, а руки США.

Ситуация с Крымом активировала и других операторов старых смыслов. Виктор Аксючиц начинает свою статью такими словами: «Возвращение исконно русских Севастополя и Крыма, необходимость защиты миллионов русских на Востоке Украины пробуждает русское национальное самосознание и обновляет русскую историческую память. Самое время разоблачить мифы, которые злонамеренно внедрены в общественное сознание за последние десятилетия».

Вот, что рассказывает о Бородае Проханов: «Бородай знаком мне много лет — с тех пор, как он в 90-х годах появился на страницах моей газеты “Завтра” и стал регулярно публиковать там свои материалы. Они касались в основном сражений в горячих точках. В данном случае — в Чечне. Бородай был с нашей действующей армией на самых передовых участках, был мужествен. Его репортажи носили абсолютно достоверный военный характер. А в дальнейшем, когда он публиковал свои материалы, его привлекали геополитические и философские представления о мире и о русском факторе в мировых и локальных событиях. Он очень яркий человек, сын знаменитого философа Бородая, который был знаком с Львом Гумилевым. Он унаследовал от отца восприимчивость, философичность. По природе своей он очень яркий, отважный и очаровательный человек. Вот его характеристики. Я видел его многократно у себя в редакции и рад тому известию, которое мы с вами обсуждаем». Практически теми же словами, вероятно, он может характеризовать и Игоря Стрелкова, который прошел все горячие точки, только не с пером, а с оружием в руках.

Как видим, идут одни и те же опорные точки (русский фактор, горячие точки, геополитика). Кстати, в статье этой о Бородае уже в заголовке его характеризуют как философа-геополитика у руля. Эти же опорные точки можно увидеть и в другом его интервью: «Я считал и считаю себя русским патриотом – и даже отчасти русским империалистом. Я считаю, что постсоветские границы разделили то, чего нельзя разделять. И когда предоставилась возможность не просто говорить об этом, а что-то реальное и конкретное для этого сделать – я от такой возможности отказываться не стал».

Практически эти же слова он говорит и в интервью «Эху Москвы» 23 мая 2014 года: «По взгляду я русский патриот. Может быть, даже меня можно назвать отчасти империалистом, я считаю, что те административные границы, которые были в свое время проведены советскими вождями в унитарном, по сути дела, государстве, сегодня федеративном, не должны разделять русских людей. Какая разница между ростовчанами, допустим, и жителями Донецка. Никакой принципиальной. Ментальной разницы нет совсем никакой. Я не считаю эти границы реально существующими. Они не существуют в реальности на сегодняшний день. Я считаю, что русский народ должен быть единым, должен объединяться постепенно после катастрофы, которая произошла в 1991 году. Ему необходимо постепенно восстанавливаться. Для этого складываются политические, экономические, геополитические условия. Сейчас Россия стала снова активным игроком на геополитической сцене. Раньше она таким в течение многих лет не была. А сейчас стала. Остается это только приветствовать. Русские патриоты могут проявлять собственные инициативы в этом вопросе. Я как русский патриот это и делаю».

Как бы ни рассматривали этот имперский дискурс в России как дань прошлому, для определенного круга лиц это новые смыслы, которые они пытаются воплотить в жизнь, даже ценой своей и чужой жизни.

Дмитрий Быков достаточно категоричен в своем отрицании этого патриотического строительства: «Их программа-минимум – героическая смерть, а максимум – строительство на опытном полигоне Новороссии той самой идеальной Другой России, о которой когда-то писал Лимонов и которая им самим грезится во время исторических реконструкций. Какова будет эта другая Россия – представить трудно, но подозреваю, что речь идет о пассионарном сочетании все той же духовности и бандитизма».

Быков видит опасность этого типажа людей для самой России: «Бородай опасен не Украине – она справится, – а России, где масса никому не нужных, жаждущих деятельности людей в условиях путинского застоя растет ежегодно и давно готова рвануть. Так что не за Украину надо бояться, ребята».

Опасно, когда операторы смыслов берутся их воплощать в жизнь. Идеология застит глаза, и они идут напролом, не считаясь с сопротивлением, в первую очередь человеческого материала. Опасные смыслы в свое время повели за Гитлером его народ.

Правильность линии Бородая с точки зрения власти и согласованность его действий с ней подтверждают следующие слова: «Известно, что политолог близок Администрации российского президента. Не случайно сразу после отставки бывшего соперника Вячеслава Володина Владислава Суркова Бородай на портале “ДеньТV” выступил с довольно резким комментарием в адрес последнего, тем самым поддержав нынешний володинский курс. Бородай известен именно как публицист и комментатор резонансных событий. В частности, политолог неоднократно выражал свою позицию на интернет-ресурсах “ДеньTV”, “Коминформ-ТВ”, а также в возглавляемой Александром Прохановым газете “Завтра”».

Смыслы меняют социосистемы с помощью революций. При этом сразу активизируется конспирологическая версия всего и вся. Виталий Аверьянов, например, говорит о причинах революций: «В конечном счёте, у всех так называемых революций всегда одна главная причина. Это то, что значительная часть реальной элиты вступает на путь сепаратистского по отношению к собственному народу встраивания в кажущиеся ей привлекательными глобальные порядки. Это касается в определенной мере даже Великой Французской революции, поскольку участники тогдашних революционных кружков думали, что встраиваются в высшую секту духовидцев, иллюминатов. (А за революционным проектом в его эзотерическом плане “торчали уши”, конечно же, Великобритании.) При этом революционеры должны на кого-то опираться внизу, поэтому они выступают как подстрекатели недовольных толп».

Пока, правда, в России развернулась бурная деятельность в области порождения политобвинений путем частного информационного сыска. Множество изданий написали о деятельности службы безопасности фирмы «Конкорд» Евгения Пригожина.

Объектом этого воздействия стали не только российские оппозиционеры, но и Украина. Например, «в отчете значатся следующие темы: “Сочи”, “Майдан”, “Доктрина 2050″ (заказуха о вымышленных планах Госдепа США), “Я патриот” (заказуха против Ходорковского, Навального, Алферова, PussyRiot, Прохорова, Хакамады и Немцова). Если нынешний темп расходов сохранится, то “ферма троллей” будет стоить Пригожину около $10 млн в год. И это еще не все расходы. В переписке обнаруживаются и другие проекты с теми же организаторами. Так, например, новостное агентство “Харьков” (НАХ) обходится Пригожину чуть более чем в миллион рублей в месяц, газета “Невские новости” — в 3 млн, а одноименное агентство — чуть более 2 млн в месяц».

То есть это огромная работа, которую в данном случае выполняют волонтеры, а не государство. Дмитрий Муратов объяснил это перекладывание на канале «Дождь» тем, что работники ФСБ не очень хотят заниматься противозаконной деятельностью без письменного приказа.

И по поводу Крыма тоже есть интересные свидетельства такой работы: «Любопытно, кстати, что еще в ноябре 2013 года, когда “Евромайдан” еще только начинался, филиал НАХ в Симферополе уже разработал “Проект по организации деятельности, направленной на усиление влияния Российской Федерации на территории Автономной Республики Крым, Юго-Востоке Украины (Новороссии), а также Украине в целом”. Целью проекта было: как минимум победа на выборах в местные советы на территории Автономной Республики Крым и юго-востоке Украины (Новороссии), активное участие и существенное влияние на ситуацию в борьбе за президентское кресло, формирование многочисленной фракции в Верховном совете Украины, а также назначение своих сторонников на ключевые посты в органах государственной власти и местного самоуправления». Таким образом идея “Новороссии”, подконтрольной Москве, активно продвигалась еще при здравствующем Януковиче, более чем за три месяца до революции».

Сама же биография Пригожина демонстрирует множество его талантов: «”Разновекторность” ресторатора Евгения Пригожина не может не поражать: он же и бывший заключенный, и соавтор легендарной “Анатомии протеста”,‎ и хозяин ряда ресторанов, размещенных в зданиях высших органов государственной власти, и одновременно с тем он же обеспечивает питанием почти половину российских воинских частей. Еда для срочников, надо сказать, не идет ни в какое сравнение со столами, накрываемыми “Конкордом” для Путина и качество этой еды не раз становилось предметом скандалов».

При этом структуры Пригожина не являются единственными (см., например, статью «Кремлевские боты — новые солдаты», где есть много конкретных ситуаций. Например, следующая: «В Москве я знаю восемь отделов, занимающихся информационными войнами. У всей инфопропаганды есть один начальник. У этого начальника есть три зама. С этими тремя замами все и работают, каждая группа по своему сегменту. Кто-то ведет Изборский клуб Проханова, по патриотам работают — я им не завидую; когда мы встречаемся, они жалуются, что не могут больше слушать про Сталина, водку и империю. Возле них крутится много бизнесменов — один выделяет свой самолет, чтобы они летали на свои заседания»).

Что связывает троллинг не только с информационным, но и с виртуальным уровнем? Дело в том, что эти потоки, например, по негативизации своих оппонентов, очень серьезно опираются на то, что записано в головах по поводу отрицательности: что такое хорошо и что такое плохо. Поэтому врагам приписывают придуманные или раскручивают реальные истории, которые создают их негативный образ в массовом сознании, что и есть переход на виртуальный уровень.

Именно поэтому мы говорим об этом как о смысловой войне, поскольку факты, а это основной инструментарий информационной войны, здесь имеют значение только когда они соответствуют определенным смысловым конструкциям, которые запускаются в массовое сознание.

Развитию направления смысловой (когнитивной) войны мешают такие факторы:

– США не разграничивают информирование и влияние (см., например, [43]), а поскольку они являются основным «поставщиком» как практики, так и теории, то это сдерживает развитие когнитивных направлений в целом,

– информационные операции для военных интереснее и важнее, поскольку они привязаны к кратковременным срокам, когда должен быть достигнут нужный им результат,

– чем более длительными будут сроки выполнения целей, тем сложнее с ними работать для получения результата,

– поскольку эти войны рассчитаны на долгий срок, они наименее заметны именно как войны в любой данный момент времени, кроме самого конца.

Громыко справедливо связывает эти типы войн с сознанием: «Эти войны, прежде всего, развертываются в осознании того, что происходит, — как это понимать, как в это включаться, как с этим идентифицироваться».

Автор: Георгій Почепцов, доктор філологічних наук, професор

Джерело: osvita.mediasapiens.ua

Ретрансляторы чужих смыслов»
"Какой может быт украинская мягкая сила? И не только по отношению к России, но и ко всему миру. Такого украинского проекта пока нет. Люди очень чувствительны к распознаванию с..."

Информационные и другие войны Украины и России: предыстория»
"Войны идут постоянно и на самых разных уровнях. Интенсив информационной войны может стать  индикатором приближения войны в физическом пространстве.  Виртуальные вой..."

Квазивойна и квазиимперия, которых вроде нет, но которые есть»
"Квазивойна, с которой столкнулась Украина, выдвигает более серьезные требования к информационной составляющей. Как и во всякой войне, активизировались как внешние враги, так ..."

Невоенный инструментарий войны: люди, медиа и образы»
"Идеологически для России очень важной является концепция врага, внутреннего и внешнего. Именно этот опыт наиболее адекватно был заимствован современной Россией из СССР. В это..."